НАУКА И ОБРАЗОВАНИЕ – РАЗНЫЕ ОБЛАСТИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

А.С.Керженцев

В спорах о судьбе Российской академии наук (РАН) часто обсуждается вопрос о необходимости перевода науки  в университеты.  При этом спорщики почему-то обходят главный вопрос принципиального различия науки и образования, т.е. профессиональной научной и педагогической деятельности. Именно здесь скрыта главная опасность такого объединения для науки. 

Дело в том, что главная задача образования заключается в передаче ученикам знаний, накопленных человечеством за исторический период времени. Педагоги передают ученикам устоявшиеся знания, сформулированные законы, правила, теоремы, теории, проверенные практикой. Они старательно отсеивают спорные, дискуссионные вопросы. Научные дискуссии педагоги используют исключительно для иллюстрации сложного пути постижения истины в прошлом. Конечным итогом таких дискуссий является современный свод знаний, который не подлежит сомнению и требует прочного усвоения. Иными словами, новое научное знание должно пройти тщательную проверку временем и практикой, прежде чем оказаться в учебной программе системы образования. 

Наука же постоянно внедряется в область неизвестного, превращает незнание, догадки, идеи в прочные знания. Она постоянно ищет ответы на злободневные вопросы, поставленные практикой или самой наукой. Поэтому разнообразие взглядов на результаты научных исследований для науки дело привычное и даже необходимое. Разные точки видения объекта исследований дают разные результаты и позволяют осуществить всесторонний анализ конкретного объекта. Побеждает то направление, которое в данный момент аргументировано в наибольшей степени.

Но через некоторое время могут появиться результаты новых экспериментов с использованием новых методов и нового оборудования, которые опровергнут устоявшиеся положения, заменят их новыми более аргументированными. Для развития науки это нормальный рабочий процесс, который для системы образования совершенно неприемлем. Существующие знания должны прочно усваиваться студентами без всяких сомнений и дискуссий. Педагогические дискуссии касаются методов передачи знаний ученикам, способов иллюстрации основных положений современных знаний. 

В принципе наука и образование разные профессии: выдающийся педагог может быть посредственным ученым, а выдающийся ученый – посредственным педагогом. Но чиновники постоянно пытаются их совместить, иногда удачно, чаще неудачно. Если во главе такого совмещения стоят представители науки, они стараются внести в образовательный процесс методику научного поиска, дискуссионные вопросы, чтобы показать, с каким трудом новые знания пробивают дорогу не только в прошлом, но и в настоящем. Если же во главе объединения стоят педагоги, они тщательно отметают все сомнительные и дискуссионные вопросы, оставляя для учеников только устоявшиеся, проверенные практикой истины. Дискуссионные вопросы считаются покушением на устоявшийся, утвержденный министерством образовательный стандарт, вплоть до обвинения в лженауке. Любые сомнения расшатывают отработанную годами методику изложения накопленных знаний. Новые знания становятся крамолой, не угодной для системы образования. 

В настоящее время положение российской науки и ее главного штаба РАН осложняется именно этим положением. Сначала государство обескровило науку резким снижением финансирования, лишив многие институты и лаборатории экспериментальной базы – материальной основы научного поиска. В результате чего начался отток из науки квалифицированных специалистов за пределы страны, туда, где сохранилась на должном уровне экспериментальная база, где осталась возможность поработать на уровне мировых стандартов. Главным двигателем научной эмиграции оказалась не зарплата, а именно экспериментальная база. Этим объясняется успех наших специалистов за рубежом, их идеи получили возможность реализоваться на зарубежной экспериментальной технике, но принесли успех уже не нашей стране. 
Скудная экспериментальная база отечественной науки резко снизила результативность научного поиска и дала чиновникам возможность обвинить российскую науку в низкой результативности. Но катастрофическое для науки отсутствие экспериментальной базы системы образования практически не коснулось. Педагоги, как и прежде, объясняли студентам прописные истины на старых слайдах и плакатах, измеряли параметры старыми методами на старых приборах и установках. Нового от них никто и не требовал. Поэтому чиновники решили, что там все в порядке и поэтому рационально подчинить науку системе образования, как на Западе. Но на Западе в университетах приоритет ученых неоспорим. Ученые не только передают новые свежие знания ученикам, они вовлекают их в процесс научного поиска, учат научной полемике. 
Мой давний друг китайский профессор Се Зичу, закончивший в свое время Геофак МГУ, однажды пожаловался мне. Я постоянно пропагандировал в Китае преимущество советской системы образования и добился разрешения на посещение МГУ студентами Хунаньского университета. Нас водили по кафедрам и лабораториям разных факультетов крупнейшего в стране университета, и я с удивлением обнаруживал приборы, служившие в пору моего студенчества. У нас о таких давно забыли. Мне стало стыдно перед моими студентами, выходило так, что я их обманывал. Но я же помню моих талантливых учителей, ученых мирового уровня. А состояние экспериментальной базы – это яркий показатель отношения государства к научному поиску, к труду ученых, к науке как уникальной сфере интеллектуальной деятельности. 

Все развитые и развивающиеся страны в последние годы значительно повысили престиж науки как двигателя современного экономического развития. Вопиющая некомпетентность российских чиновников, озабоченных сиюминутным получением сверхприбылей, уже привела к почти полному распаду российской науки, которая во все времена славилась русской смекалкой и изобилием научных идей. Разрушение научных традиций, научных школ, снижение престижа российских ученых может нанести российской науке непоправимый урон, который обязательно отразится на мировом престиже российского государства как торговца природными ресурсами. Российские таланты утонут в недрах примитивной экономики, получающей барыши от торговли газом, нефтью, лесом, от хранения чужих токсичных и ядерных отходов. 

Подчинить науку образованию, значит лишить ее инициативы научного поиска, права на открытия, смелые гипотезы, принципиально новые решения. Наука – самостоятельная область интеллектуальной деятельности, обладающая своими специфическими методами, принципами и критериями. Нельзя ее укладывать в прокрустово ложе министерских чиновников, которые озабочены не тем, как помочь науке выполнить ее главную функцию, а как отобрать у нее накопленный во времена былого процветания запас недвижимости, земельных участков в центре города, надбавок за ученые степени и звания. Большего ущерба для будущего нашей страны представить невозможно. Разрушать до основания мы научились, для этого большого ума не нужно, а относительно созидания успехов пока не видно. Для этого нужен повседневный непрерывный интеллектуальный труд специалистов самой высокой квалификации. 

Непонятно также стремление чиновников министерства ограничить возраст руководителей научных организаций 60 лет, когда для госчиновников он установлен в 70 лет. Ученый, стоящий на вершине знаний, способен видеть не только достижения науки, но и важные еще не решенные проблемы. Он может нацелить молодежь на решение таких научных задач, которые выведут науку на принципиально новый уровень знаний. Так было всегда. Не стоит ломать плодотворные научные традиции. 

Петр Великий создал Академию наук как мозговой центр государства российского, который вывел Россию на уровень цивилизованных стран Европы. Желание нынешних правителей ликвидировать РАН вытолкнет Россию с ее девизом «Сила есть, ума не надо» из цивилизованного мира. После ликвидации фашистами передовой науки в Германии и в Италии она до сих пор не может восстановить прежний уровень. Разгром генетики и кибернетики в СССР коммунистами до сих пор тормозит развитие этих наук в стране. 

Эти уроки наши власти игнорируют. Им нужно, во что бы то ни стало, отнять и поделить собственность РАН, а о судьбе науки им дела нет. Сначала они обескровили науку резким спадом финансирования, а потом стали упрекать ее в низкой эффективности. Хотя по результативности на каждый затраченный доллар, российская наука самая эффективная в мире. 
Сырьевая экономика не нуждается в наукоемких технологиях, а промышленность и сельское хозяйство лежат. Малый и средний бизнес, который при здоровой конкуренции мог быть потребителем научных идей, загублен силовиками и братками. Мир обеспокоен гигантскими потерями почвенных ресурсов от их отчуждения, загрязнения и деградации, которые по данным ФАО достигли 20 млн. га в год. Через 50 лет мы потеряем 1 млрд.га при наличии в сфере сельского хозяйства 1,5 млрд.га. Академик Г.В.Добровольский назвал это «тихой смертью». А чиновники нам говорят, о каких потерях вы говорите, у нас 30 млн. га заброшенных земель. 

Сотрудники моей лаборатории помогли Китаю восстановить уникальные и плодородные «пурпурные почвы» на юге провинции Хунань, смытые полностью по указу Моа Цзедуна, который определил квоту вырубки деревьев на каждого члена семьи. Вырубка горных лесов привела к полному смыву почвы и послужила причиной сильных наводнений. Наши консультации помогли за 10 лет восстановить почвенный покров на площади 30 тыс. га. Наградой был «Орден Дружбы» (2007). 

Вместе с германскими специалистами была разработана математическая модель для оценки эрозионного стока как источника загрязнения речных вод. Все эти разработки успешно используются в разных странах, кроме России, здесь слишком много земель. Невостребованность науки разрушенной промышленностью и примитивным сельским хозяйством тормозит ее развитие. А чиновники уверены, что дешевле купить готовые технологии за рубежом, чем поддерживать отечественную науку. Наверное дешевле, но это ставит страну в хвост цивилизации. Государству, которое устранилось от развития мозгового центра, ни о каком мировом лидерстве не стоит даже мечтать.