ПОЧВА И ПОЧВОВЕДЕНИЕ СО СТОРОНЫ ВЫГЛЯДЯТ ИНАЧЕ
А.С.Керженцев

Рецензия на книгу: А.И.Морозов. О почве и почвоведении. М.: ГЕОС, 286 с.

(Отвергнута журналом Почвоведение, опубликована Экология и жизнь, № 7-8, 2009, с.56-61)

Автор монографии о почвах и почвоведении Алексей Иванович Морозов – неординарная личность: физик-теоретик, ученик академика Арцимовича, человек строго научного склада, автор «Плазмодинамики», изобретатель плазменного двигателя для космических аппаратов, очарованный сложным и прекрасным миром почвы, рискнул подсказать коллегам ученым-почвоведам выход к широкой дороге общенаучного мышления из лабиринта корпоративного понимания мира почв, в котором они бродят уже более 150 лет. 

Почвоведы в своем кругу настолько увлеклись уникальностью своей молодой науки и поиском достойного ее значимости места среди других академических наук, что не заметили, как она состарилась и отстала от общего течения Мировой Науки. Создается впечатление, что судьба самой почвы перестала их интересовать. Вместо того, чтобы в чрезвычайном порядке обсуждать острейшую проблему катастрофических потерь почвенных ресурсов, которая волнуют даже людей далеких от почвоведения, сами почвоведы мирно обсуждают вопросы номенклатуры и классификации почв, ищут признаки проявления в различных почвах биосферных функций, сетуют на отход почвоведения от геологии, откуда оно появилось. 
Зарубежные коллеги (Opportunities…, 1992; Возможности…, 2000;  А.Руэллан, 1997; Р.Арнольд, 1997) многократно призывали наследников Докучаева кардинально изменить структуру общества почвоведов и самой науки о почвах, ПРЕДЛАГАЛИ поблагодарить еще 1000 раз Докучаева и сделать шаг в будущее, чтобы глубже проникнуть в сущность почвенных процессов, увидеть истинную роль почвы в экосистемном круговороте вещества, научиться управлять механизмом функционирования почвы с пользой для человека и без ущерба природе. Однако потомки Великого Докучаева на эти призывы не обратили внимания. 

А между тем, зарубежные коллеги, давно заметившие приближение кризиса роста науки о почвах, характерного для всех наук, надеялись, что именно наследники Докучаева возьмут на себя миссию обновления уникальной науки, которая после триумфального шествия первой половины ХХ века, неожиданно быстро потеряла авторитет у чиновников и утратила общественный интерес.  

Но жизнь продолжается. Она ставит перед наукой новые вопросы и требует четких научно обоснованных ответов. Если профессионалы не могут или не желают вразумительно ответить на поставленные жизнью вопросы, то ответы начинают искать специалисты других областей знания, способные мыслить широко и неординарно.
Накопление критической массы жизненно важных вопросов, на которые профессионалы не дали вразумительных ответов, привело к тому, что делами почвоведения стали интересоваться представители научных дисциплин, далеких от почвоведения. Почвоведы снисходительно их выслушивали и не всегда вежливо указывали на дверь: у нас, мол, особая специфика, посторонним ее не понять, разберемся сами. И все оставалось прежним незыблемым как во времена Докучаева. 

А Большая Наука летела дальше, совершая открытия, в корне меняющие жизнь человечества. Наука не может долго топтаться на месте. Если ее рост сдерживается изнутри, ген роста обязательно проникнет извне. Такова природа Знания!
И вот нашелся человек, совершенно далекий от почвоведения, но страстно влюбленный в почву как в уникальное явление природы, и решил узнать у профессионалов, как они понимают этот природный феномен.

Алексей Иванович Морозов – физик-теоретик, доктор физико-математических наук, один из основателей новой современной науки плазмодинамики, создатель первого в мире стационарного плазменного двигателя, работающего сейчас на спутниках России, Франции, США. крупный ученый, владеющий основами научного мышления и доказавший свою способность реализовать научные идеи на практике. Человек, влюбленный в загадочный мир природы, почему-то заинтересовался именно почвой - феноменом природы, который обеспечивает главные жизненные потребности всего населения Земли. 
В результате поиска ответов на свои простые и ясные вопросы у классиков почвоведения, А.И.Морозов обнаружил много неопределенностей и белых пятен, которые мешают, по его мнению, отнести Почвоведение к разряду фундаментальных наук. Он предложил свои варианты ответов, стал выступать с докладами на семинарах почвоведов, публиковать статьи в почвенных сборниках и в журнале Почвоведение. Его соавторами стали известные почвоведы: Е.М.Самойлова, В.О.Таргульян, Д.С.Орлов, Т.А.Соколова, Р.Г.Грачева, В.В.Савельев, Ю.И.Сыцько, А.Г.Розанов, М.С.Розанова. 
Собственно, рецензируемая книга состоит из почвенных статей автора, опубликованных в разные годы с разными соавторами, и оригинальных размышлений о судьбе Почвоведения с оптимистическим взглядом на ее будущее. Мы не стали анализировать конкретные статьи, их оценили специалисты и редакторы. Интересны и поучительны рассуждения автора о почвоведении как фундаментальной науке, к которым стоит прислушаться почвоведам. 

В науке о почвах создалась сложная ситуация. Даже успехи сельского хозяйства никак не связаны с достижениями почвоведения. Все чаще реальные факты, полученные в полевых и лабораторных исследованиях, перестали восприниматься почвоведами как критерии истины, если они противоречат традиционным догмам 100-летней давности. 
В последние годы ведущие почвоведы России стали призывать к возврату Почвоведения в лоно Геологии, откуда оно вышло. Но материнскую пуповину Геологии перерезал В.В.Докучаев при рождении Почвоведения. Поэтому желать возвращения дитя в лоно матери после 150 лет его успешного существования и развития, по меньшей мере, противоестественно. 

Почвоведение за это время стало взрослым организмом, который уже нельзя оценивать по прежним детским меркам. Нужны критерии уже состоявшейся фундаментальной науки. Именно это и попытался сделать А.И.Морозов – физик-теоретик, влюбленный в Почвоведение.  

Никто не мешает почвоведам самим провести такой же объективный беспристрастный анализ своей науки. Однако лидеры современного Почвоведения уверены, что в науке о Почве все идет как надо и никаких изменений не требуется. Нужно работать и доказывать чиновникам Правительства важность сохранения почв. Именно здесь скрыто опасное для науки заблуждение современных почвоведов. 

Разве можно считать нормальными ежегодные потери почвенных ресурсов, достигшие 20 млн.га в год. За 50 лет мы потеряем 1 млрд.га из имеющихся в наличии 1,5 млрд.га  и погибнем от голода. А вопрос о разработке радикальных мер сдерживания катастрофических потерь даже не стоит в повестке дня почвенных конгрессов, съездов, симпозиумов. Он, конечно, обсуждается, но после других «более актуальных» вопросов.

Как можно доказать чиновникам Правительства то, о чем сами почвоведы не знают и знать не желают. Все важные аргументы почвоведов чиновники давно усвоили: почва – это верхний слой земли, дающий урожай, почва - это геологическая порода, переработанная пятью факторами почвообразования. Дальше они рассуждают примерно так: все пять факторов почвообразования остались на месте и как прежде успешно преобразуют в почву геологические породы, количество которых на земле не ограничено. Беспокоиться не о чем. Можно и без почвоведения повышать урожайность с помощью селекции, семеноводства, агротехники, агрохимии и мелиорации. 

Чиновники понимают все, о чем толкуют им почвоведы, а почва продолжает деградировать от примитивных аграрных технологий, загрязняться технологическими отходами, отчуждаться  под строительство городов, заводов, водохранилищ, свалок и других очень нужных объектов. 

Может быть, мы не то толкуем чиновникам о почве, раз они упорно продолжают считать ее пространственным ресурсом или даровым средством производства? Может быть, нам самим стоит глубже проникнуть в загадочный мир почвы, тщательно изучить механизмы ее функционирования, и только потом давать рекомендации чиновникам? 

А.И.Морозов пытается это сделать как бы со стороны, используя  стандартные мерки, приложимые к любой фундаментальной науке. Конечно, такой анализ лучше бы провести профессионалу Почвоведения. Но этому мешает корпоративное единомыслие почвоведов. Поэтому есть смысл выслушать мнение человека, обладающего большим опытом научного мышления и влюбленного в Почвоведение. 

По мнению А.И.Морозова, Почвоведение вполне соответствует трем критериям, предъявляемым к фундаментальным наукам. У нее имеется и внешнее, и внутреннее оправдание. По поводу третьего критерия самодостаточности автор сам сомневается и признает, что почва при наличии растений – самоорганизующаяся система (с. 27). Это значит, что почва, будучи частью экосистемы, не может быть самодостаточной. Отождествлять почву с экосистемой, как делает автор, нельзя. Если же рассматривать почву как часть экосистемы, можно увидеть в ней много новых ранее скрытых от исследователя ее свойств.

Автор анализирует научные пробелы в Почвоведении, которые он обнаружил при изучении трудов классиков и современных почвоведов:

• отсутствие общепринятого определения термина «Почва»; одновременно используется, как минимум, три варианта определения;
• загадочность Гумуса; при том, что гумус считается самым важным и специфическим компонентом естественных почв, до сих пор отсутствуют ясные представления о механизмах его образовании, строении, функционировании; 
• почвоведение продолжает базироваться на двучленной формуле: «факторы-свойства»; введенная И.П.Герасимовым и М.А.Глазовской более полная трехчленная формула: «факторы-процессы-свойства» вскоре утратила актуальность вследствие ограниченного числа элементарных почвенных процессов (ЭПП), которые не смогли охватить все разнообразие реальных процессов в реальных почвах. 
• Эти пробелы стали серьезными помехами на пути нормального развития науки о почвах. А.И.Морозов перечисляет главные теоретические проблемы современного почвоведения: 
• в теории почвоведения отсутствует биота как главный инициативный фактор почвообразования, ее приоритетная роль завуалирована равенством всех пяти факторов почвообразования; 
• отсутствуют исследования информационных связей в почвах, несмотря на их фундаментальную роль в развитии почв и экосистем; 
• отсутствует общая формальная схема почвообразования. 

Далее автор сравнивает фундаментальные результаты, достигнутые Почвоведением и другими науками за прошедшие 150 лет.  

Достижения Почвоведения: 

• Описаны свойства и признаки почв всех природных зон мира, составлены почвенные карты мира, континентов, стран, административных районов и отдельных хозяйств.  Проведена инвентаризация почвенных ресурсов всего мира. Сформулирован эмпирический закон почвенной зональности.
• Разработаны национальные классификации почв, проведена большая работа, которая продолжается до сих пор, по составлению единой номенклатуры почв для составления общей легенды почвенной карты мира.
• Изучены геохимические циклы основных биофильных элементов, возникла Геохимия ландшафтов.
• Возникла и успешно развивается Биология почв, которая изучает роль биоты в почвообразовании.
• Анализируется роль почвы в различных экосистемах и в биосфере. Возникло Учение о многочисленных экологических функциях почвы.  

Достижения других наук:
Физика.

• от экспериментального подтверждения Максвеллом (1888) наличия электромагнитных волн до современных мобильных телефонов, телевизоров, радиолокации и радиоастрономии;
• от обнаружения Э.Резерфордом (1911) атомного ядра до атомной бомбы и атомной энергетики;

Химия.

•  от открытия таблицы Менделеева (1869) до синтеза инертных газов и их использования в мощных лазерах, синтеза трансурановых элементов вплоть до № 118. Полимерные материалы уже завоевали наш быт и промышленность. 

Биология.

• от открытия ДНК Мишером (1868) и опытов Г.Менделя с горохом (1865) до установления структуры ДНК, которая стала стержнем всей биологии и стала основой для клонирования овечки Долли (2000), полного определения генома человека, восстановления митохондриальной ДНК из костного мозга мамонта. Если удастся восстановить ядерную ДНК, то можно говорить о клонировании мамонта и других исчезнувших видов.

Научные достижения буквально перевернули жизнь человека на Земле: суперкомпьютеры, телевизоры, приборы ночного видения, поезда на магнитной подвеске, космические полеты, посещение Луны. 

По мнению автора, Почвоведение до сих пор находится в начальной стадии развития, по меркам Биологии где-то между Линнеем и Дарвином. Причину такого скромного вклада молодой науки в общую копилку Знания автор видит в отсутствии у современного докучаевского Почвоведения адекватной прогрессивной идеологии. 

А что, собственно, мешает такой идеологии возникнуть сейчас и что помешало ее рождению раньше. Скорее всего, стечение политических и экономических обстоятельств. Давайте вместе полистаем страницы нашей истории и попробуем обнаружить эти обстоятельства.

Начальный период развития Почвоведения посвящен в основном инвентаризации почвенных ресурсов, поскольку совпал с масштабными работами Переселенческого управления. Первая мировая и Гражданская войны прервали всякую научную деятельность. 

В 20-е и 30-е годы силовые приемы сплошной коллективизации и индустриализации страны активизировали научную работу в области сельского хозяйства. Открытие К.К.Гедройцем почвенного поглощающего комплекса (ППК), послужило толчком для развития экспериментального Почвоведения, возникли почвенные стационары, опытные полевые станции по изучению теплового, водного, солевого режимов почв. Результаты этих исследований стали основой мелиорации почв. 

Война и послевоенные гонения на биологическую науку вернули почвоведение в геологическое русло. Биология почв отступила в тень, от греха подальше. Освоение целинных и залежных земель, массовое землеустройство колхозов и совхозов, составление миллионных листов Государственной почвенной карты значительно активизировали работу почвоведов с явным приоритетом географии, классификации и диагностики. 

Самым пагубным для науки и живучим последствием лысенковщины стало насаждаемое долгое время пренебрежение к реальным фактам в угоду высокому мнению. Критерием истины довольно часто служило указание сверху. Поэтому научные статьи постоянно цитировали по любому поводу вождей, игнорируя суждения мудрых современников. 
Если бы принцип: «Практика – критерий истины» строго соблюдался, экспериментальные данные настоящих генетиков легко отмели бы досужие вымыслы Лысенко и других мракобесов, поддержанные вождями из корыстных политических соображений.      

Волюнтаризм Н.С.Хрущева резко ухудшил ситуацию в почвоведении. В связи с переводом Почвенного института из АН СССР в ВАСХНИЛ, приоритет получили: агрохимия и мелиорация. Туда направлялись основные средства, техника и кадры. Мелиоративное почвоведение стало лидировать, в ущерб фундаментальным исследованиям, до самого краха «проекта века» по переброске стока северных рек на юг страны. 

А что же мировое сообщество почвоведов. По существу единого мирового почвоведения никогда и не было. Обособилось несколько национальных школ: докучаевская, германская, французская, американская. Каждая школа решала свои прагматические национальные проблемы эксплуатации почвенных ресурсов с претензиями на глобальные обобщения. Российская школа докучаевского генетического почвоведения всегда стояла особняком, поскольку изначально оперировала теоретическими понятиями глобального масштаба. Поэтому мировое сообщество ожидало глобальных обобщений от российских почвоведов – потомков Докучаева. А они, вместо этого, затеяли широкую кампанию дискредитации американской системы классификации почв (7-е приближение).  

Новаторский 10-й Всемирный Конгресс почвоведов, проходивший в Москве в 1974 г., впервые устами его Президента В.А.Ковды назвал почву компонентом биосферы, Это означало смену приоритетов в почвоведении. В почвоведении стало успешно развиваться биологическое направление. Биология почв с тех пор совершила много нового и полезного. Остальные разделы почвоведения, в том числе классификация и диагностика, остались на геологических позициях и не восприняли всерьез успехи биологии почв. 

После добровольной отставки В.А.Ковды лидерство почвоведов Академии наук перешло к МГУ им. М.В.Ломоносова. Создалась монополия учебного заведения, которое по определению больше озабочено учебным процессом, чем фундаментальными научными исследованиями. Новые прорывные идеи рождаются обычно в академических учреждениях. 
Впрочем, лидеры почвоведения довольны существующим положением дел и стремятся сохранить статус-кво на базе нового Учения о полифункциональности почвы, выдвинутого академиком Г.В.Добровольским с коллегами. Но оно не дает ответа на скопившиеся вопросы, в том числе на главный вопрос – как уберечь почвы от катастрофических потерь вследствие их деградации, загрязнения и отчуждения. 

В последние годы все чаще стала проявляться странная тенденция пренебрежения фактов в угоду традиционным гипотезам и эмпирическим догмам. До сих пор не признаны реально существующие магниевые солонцы, современные вторые гумусовые горизонты, временные карбонатные и железистые новообразования, реальный, синхронный динамике растительности, а не геологический, масштаб времени почвообразования, декларированный Соколовым и Таргульяном в 1976 г. как «почва-момент». 

А что если в трехчленной формуле почвообразования Герасимова-Глазовской заменить конкретные процессы (10 ЭПП) абстрактным режимом функционирования. Получится более адекватная формула: «факторы-режимы функционирования-свойства». Изменение факторов среды меняет режим функционирования почвы. Новый режим функционирования изменяет физико-химические и морфологические признаки почвы. 

По существу, изменчивость почв во времени (флуктуации, метаморфозы и эволюции) представляет собой проявление закона перманентной адаптации экосистем к меняющимся условиям среды. При изменении сочетаний факторов среды происходит изменение режима функционирования, который меняет всю гамму диагностических признаков. 

В чем поучительная ценность для почвоведов книги А.И.Морозова.

Во-первых, объективный общенаучный анализ сложившейся ситуации в Почвоведении, в отличие от предвзятого корпоративного, обнажил скрытые причины торможения научной мысли и падения авторитета молодой науки, ее серьезного отставания от достижений других фундаментальных наук. 

Во-вторых, этот анализ показал острую необходимость и реальную востребованность уже назревшего перехода от описательного, структурного почвоведения (анатомии почв) к динамическому, функциональному почвоведению (физиологии почв), от констатации свойств и признаков почв к разумному управлению механизмом  их функционирования. 

В-третьих, в книге ясно прозвучало очередное, возможно последнее, доброжелательное предупреждение почвоведам: если они сами не сумеют или не пожелают преодолеть кризис роста, то почвоведение перестанет существовать как самостоятельная наука. Оно превратится в раздел экологии – действительно самодостаточной фундаментальной науки, изучающей целостный природный объект – экосистему, которая представляет собой автономно функционирующий симбиоз растительности и почвы, а точнее, фитоценоза и педоценоза.   

Раньше тоже были попытки побудить почвоведов к дальнейшему развитию науки, но все они пресекались в зародыше как ересь, оппортунизм, как покушение на незыблемые основы докучаевского почвоведения. Хотя никто никогда не оспаривал гениальное открытие Докучаевым нового тела природы и новой научной дисциплины, изучающей этот уникальный объект, которое не уступает по значимости другим научным открытиям того времени. Это положение бесспорно.

Существенная разница обнаруживается в дальнейшей судьбе этих открытий. Успехи других фундаментальных наук ошеломляющие, буквально перевернувшие жизнь человечества. Почвоведение на этом фоне выглядит более чем скромно. Молодая наука даже не пытается решить вопиющие проблемы своей компетенции: остановить или хотя бы замедлить темпы гигантских потерь почвенных ресурсов. 

Вместо этого, на конференциях и съездах почвоведов спокойно обсуждаются, как самые актуальные, вопросы классификации и диагностики почв. А в деградации почв единодушно обвиняются чиновники, не понимающие важности почвы в жизни общества. При этом не уточняется, что именно не понимают чиновники и как добиться их понимания. 
Подчеркнем еще раз, что чиновники всех уровней давно поняли, что почва – это материнская порода, преобразованная пятью факторами почвообразования. Они твердо знают, что запасы материнской породы неисчерпаемы, а все пять факторов на месте. Беспокоиться не о чем. Надо повышать урожайность и кормить народ.

Для того, чтобы чиновники стали бережно относиться к почве, они должны еще более твердо усвоить другие истины, что почва – не геологическая порода, преобразованная пятью факторами почвообразования, нечто вроде ржавчины, которая сама образуется и растет, сколько бы ее не счищали с поверхности Земли. Почва - живая система, биологический реактор, перерабатывающий отмершую биомассу, отработавшую жизненный ресурс, в минеральные элементы, необходимые для синтеза новой биомассы. Этот реактор обеспечивает автономию метаболизма экосистемы, а Человек использует для собственного жизнеобеспечения только часть продукции метаболизма – его дивиденды. Превышение квоты ведет к деградации почв.

Нарушение цикличности биологического круговорота вызывает деградацию экосистем, снижает их продуктивность и устойчивость. Искусственное поддержание режима цикличности метаболизма экосистемы с помощью технологий, может превратить возобновляемые природные ресурсы в неисчерпаемые. На этой теоретической основе должна строиться система рационального природопользования и защиты почвенных ресурсов. 

Прежде чем чиновники усвоят эту простую истину, сами почвоведы  должны понять и принять ее к исполнению, как главное условие сохранения жизни на Земле. Иначе нет смысла ждать понимания от чиновников и надеяться на их помощь в деле защиты почвенных ресурсов от катастрофических потерь. Поэтому предотвратить «тихую смерть» способны и должны только почвоведы! 

В Заключении книги А.И.Морозов предрекает Почвоведению великое будущее. В ХХ1 веке оно должно стать такой же фундаментальной наукой как физика, химия, биология, а ее «изощренность» со временем будет на уровне информатики, генной инженерии, нанотехнологии, плазменных технологий, космонавтики. 

Но для достижения этой цели ей нужна новая научная идеология и четкий математический каркас, поскольку Почвоведение все еще остается описательной эмпирической наукой. Движущая сила макромасштабного докучаевского подхода, по мнению автора, была исчерпана к 40-м годам прошлого века, после создания основ географии почв и ландшафтоведения. Исследования К.К.Гедройца, А.А.Роде, В.А.Ковды, Д.С.Орлова, Д.Г.Звягинцева и многих других внесли существенный вклад в понимание физико-химических основ почвенных процессов, но они не были доведены до логического завершения – создания формальных замкнутых физико-химических моделей функционирования почв. 

Центральной проблемой современного почвоведения А.И.Морозов считает анализ функционирования естественных почв, и, прежде всего, информационных связей в системе почвенная биота – корни растений. Почвоведение станет фундаментальной наукой тогда, когда уровень знания почвенных процессов позволит провести всеохватывающую формализацию, когда на компьютере можно будет рассчитать любую почвенную ситуацию.

Прогноз вполне оптимистичный и научно обоснованный. Возражения возникают при толковании автором отдельных частных вопросов. Утверждению автора о наличии в природе монархической системы управления можно противопоставить мнение Г.И.Марчука и К.Я.Кондратьева (1992), которые считают, что устойчивое развитие живых систем обеспечивается свободной конкуренцией великого множества несогласованных особей (по типу свободного рынка). А если термин «полис грибов» заменить термином «биота» все рассуждения А.И.Морозова станут понятны почвоведам биологического уклона. Для почвоведов геологической ориентации биота – второстепенный компонент почвы, она как бы арендует в почве квартиру. 
Беспокойство автора по поводу двух разных наук под одним названием совершенно напрасно: почвоведение и земледелие различаются точно так же, как ботаника и растениеводство, зоология и животноводство. Потому и родители у них разные: у Почвоведения – геологи Докучаев и Сибирцев, а у Земледелия – агрономы Костычев и Вильямс. 

В целом книга А.И.Морозова весьма полезна и поучительна для почвоведов, особенно для молодых, свободно владеющих компьютером, более просвещенных в методах, инструментах и достижениях смежных наук, чем старшее поколение. Они отчетливо видят нестыковки теории и практики, завуалированные корпоративными договоренностями и догмами. 
Эту книгу полезно прочесть всем почвоведам, обеспокоенным современным состоянием и болеющим за будущее нашей науки. Только не надо придираться к мелочам, о них нам известно больше, чем автору. Зато в крупных, принципиальных вопросах развития науки нам нечего ему возразить и в этом главная ценность книги.

Литература.
1. Opportunities in Basic Soil Science Research. Editors Garrison Sposito and Robert J. Reginato. Soil Science Society of America, Inc. Madison, Wisconsin, USA, 1992.
2. А.Руэллан. О научных основах почвоведения. Почвоведение, 1997, №4, с. 405-408
3. Р.Арнольд. Спасибо, Докучаев. Почвоведение, 1997, №4, с. 409-410.
4. Возможности современных и будущих фундаментальных исследований в почвоведении. М., ГЕОС, 2000. 138 с. Перевод М.И.Герасимовой под редакцией В.О.Таргульяна.
5. Марчук Г.И., Кондратьев К.Я.. Приоритеты глобальной экологии. М.,Наука, 1992. 264 с.

К страницам истории.

Почвенный институт им. В.В.Докучаева был признанным лидером Почвоведения со дня основания до волюнтаристского решения Н.С.Хрущева о переводе его из АН СССР в ВАСХНИЛ. Авторитет почвоведения резко упал, лучшие специалисты ушли в Институт географии, в МГУ, в ТСХА. Лидерство перешло к МГУ – главному ВУЗу страны, который по определению обучает студентов прописным устоявшимся истинам, не претендующим на новизну и экстраординарность. 

В начале 1970-х при активном содействии В.А.Ковды, вернувшегося в МГУ после 6 лет успешной работы в ЮНЕСКО, были созданы в системе АН СССР два почвенных института: Институт почвоведения и агрохимии СО АН СССР (Новосибирск) и Институт агрохимии и почвоведения АН СССР (Пущино). В.А.Ковда стал Президентом Международного общества почвоведов, провел в Москве 10-й Международный конгресс почвоведов, на котором впервые почва была признана как компонент биосферы. После этого в Краснодаре В.А.Ковда провел школу «Экология и сельское хозяйство» с привлечением крупных научных сил и партийно-хозяйственных органов. Экологическая составляющая почвоведения стала набирать силу и кадры. Институт стал соисполнителем проекта Переброски стока северных рек на юг страны. Вскоре после закрытия проекта Века, В.А.Ковда добровольно оставил пост директора Института и Президента ВОП. Лидерство снова перешло к МГУ, который сохраняет его до сих пор.   

В периоды лидерства АН СССР места хватало всем: научным учреждениям, учебным заведениям, производственным организациям Росгипрозем и Росгипроводхоз. В Почвенный институт ехали за консультациями со всех концов страны. Там была главная копилка знаний о почвах. Журнал Почвоведение регулярно публиковал острые статьи коррифеев в  разделе Дискуссии. Их с большим интересом читала научная общественность, особенно молодежь, которая приобщалась к науке. 
Лидерство МГУ всегда отличалось монополизмом, особенно сейчас. Сотрудники МГУ заняли все ключевые позиции в ВАК, РФФИ, премиальных фондах, международных организациях, в Обществе почвоведов. Дискуссии прекратились, основная масса статей в журнале Почвоведения посвящена подтверждению старых истин без намеков на новизну. Провозглашаются новые идеи, не имеющие практического смысла. Актуальные практические задачи катастрофических потерь почвы находятся за пределами внимания почвоведов. Стремление почвоведов в большую науку обернулось монополией МГУ. Это на Западе большая наука укоренилась в университетах, в России она в Академии наук. 

Казалось бы, элементарно просто представить следующую ситуацию на основе двучленной формулы «факторы-свойства». На конкретном участке  территории при конкретном сочетании факторов сформировался конкретный тип почвы «А». В какой-то момент времени на этой территории сочетание факторов изменилось настолько, что оказалось аналогичным сочетанию факторов на другой территории с другим типом почв «В». Согласно формуле «факторы-свойства» при новом сочетании факторов на данной территории должен сформироваться новый тип почвы «В». 

Однако современное почвоведение не допускает возможность такого перехода и не может однозначно ответить на следующие вопросы: 1) сколько времени должны продержаться на данной территории новые факторы, чтобы осуществился переход одного типа почв в другой; 2) какие свойства и в какой последовательности будут изменяться при переходе от почвы «А» к почве «В»; 3) какие промежуточные стадии должен пройти почвенный профиль «А», чтобы превратиться в профиль «В»? 

Правомерность вопросов очевидна, однако надежды на четкие и обоснованные ответы мало. Потому что современное почвоведение базируется на морфологических (структурных, «почва-память») консервативных признаках почвы, а вопросы относятся к функциональным (физиологическим, «почва-момент») переменным параметрам. 

С позиций функциональной экологии это явления находит логичное объяснение на основе закона перманентной адаптации экосистем к меняющимся условиям среды. При изменении гидротермических условий меняется режим функционирования почвы, а вместе с ним меняется результативность функционирования: биологическая активность почвы, состав газовой эмиссии, почвенных растворов, рН, ОВП, состав гумуса и ППК, т.е. изменяются свойства и диагностические признаки генетических горизонтов и всего профиля почвы. 

Конкретные примеры показывают, что метаморфозы почвенного профиля происходит в масштабах реального, а не геологического времени. В южной тайге Западной Сибири (Причулымье, Долгоунские гари) на месте современных серых и темносерых лесных почв 60 лет назад были подзолы и подзолистые почвы. Причиной метаморфозов стала гибель лесов в результате инвазии сибирского шелкопряда и последующих пожаров, которые сменились бесконтрольными ежегодными палами любителей пчеловодов с целью поддержания зарослей кипрея – прекрасного медоноса. 

Палы продолжаются до сих пор, поскольку территория принадлежит Томской области, а свободный доступ к ней имеет население Красноярского края. Из Томска сюда можно добраться только вертолетом, а из Кемеровской области и Красноярского края - автотранспортом. 

В Читинской области мы наблюдали метаморфозы почв на уровне типа за три года. После раскорчевки леса и распашки мерзлотно-таежной почвы профиль светло-бурой окраски превратился в темно-серый профиль мерзлотной лугово-лесной почвы. Еще через два года в профиле почвы появились мучнистые карбонаты. 

Самый скоротечный метаморфоз почвенного профиля удалось наблюдать в Прикаспийской низменности. Ранней весной (середина апреля) в разрезе, заложенном на днище лимана, был обнаружен и описан профиль типичной лугово-болотной почвы. Через месяц, при контрольном вскрытии этого разреза в нем обнаружен и описан заново, профиль типичной лиманной солоди. Неизвестно сколько дней или недель просуществовала здесь лугово-болотная почва, но она была во всем своем великолепии диагностических признаков с яркой сизой и ржаво-бурой окраской мокрых горизонтов. Все остальное время года профиль почвы соответствовал диагностическим признакам лиманной солоди. Будь этот факт известен почвоведам, они бы наверняка иначе представляли генезис лиманных солодей. Однако никто пока не проверил и не оценил этот важный факт. Всех вполне устраивает существующее положение.  

В насыпной колонке из суглинка и травяного опада в эксперименте «Экотрон» мы в течение одного года экспозиции получили все атрибуты почвообразования: кутаны, вторичные минералы, карбонатные и железистые новообразования, которые до сих пор считаются свидетелями прошлых геологических эпох (Алексеева, Керженцев, 2005). 

До сих пор в почвоведении господствует гипотеза о реликтовой природе второго гумусового горизонта в подзолистых почвах как свидетеля пребывания черноземов в эпоху голоцена на месте современных подзолов. Геологический подход к динамике почв укрепился в сознании почвоведов настолько, что они не желают видеть реальные факты скоротечного образования этого горизонта под влиянием лесных пожаров, стимулирующих нисходящую миграцию щелочных экстрактов гумуса и древесного угля до водоупора горизонта В, где кислотная среда осаждает гуматы. 

В насыпной колонке подзола этот горизонт образуется за 10 дней, в реальных почвах за один год при условии избыточного увлажнения. При повышенной аэрации и высокой активности аэробной микрофлоры этот горизонт исчезает в насыпной колонке за 10 дней, а на его месте остаются пятна ожелезнения. При повторном переувлажнении горизонт образуется снова, а при повторной аэрации исчезает. С каждым разом окраска горизонта становилась бледнее и после шестикратного повтора практически исчезла. 

В природной обстановке все происходит гораздо сложнее, но принцип образования и исчезновения горизонта сохраняется. Отсутствие сплошного распространения второго гумусового горизонта объясняется исходной неоднородностью почвенного покрова, неоднородностью выгорания лесного массива и связанного с ним озоления-обугливания фитомассы и подстилки, пятнистым характером временного переувлажнения почв на гарях таежной зоны. Поэтому так часто встречаются в соседних разрезах вторые горизонты разной степени выраженности по размерам и окраске. Сказалась двойная разница условий образования и условий исчезновения горизонта (послепожарного натека).  

Однако реликтовая гипотеза, основанная на предположениях,  продолжает господствовать, вопреки реальным фактам, которые любой почвовед может проверить в поле и в лаборатории. Для понимания современной гипотезы достаточно элементарных знаний из курса Почвоведение. Гумусовые вещества извлекаются из почвы (и древесного угля) раствором щелочи, а гуматы осаждаются из этого экстракта раствором кислоты. 

После пожара часть фитомассы озоляется, часть обугливается. Раствор золы на гари имеет рН = 9-12, а почвенный раствор на границе  иллювиального горизонта В имеет рН = 3-4. Щелочные растворы золы экстрагируют гумусовые вещества из подстилки, горизонта А и древесного угля. Под влиянием сил гравитации экстракт мигрирует вниз до водоупора горизонта В, где кислые растворы осаждают из него гуматы. Все. Горизонт готов. Дальше начинается процесс его исчезновения. Реликтовая гипотеза не поддается экспериментальной проверке, но живет и побеждает.

Повышенная аэрация горизонта А2, после удаления избытка влаги, стимулирует активность аэробной микрофлоры, которая минерализует осажденные гуматы. Углеводородная часть переходит в газовую фазу и удаляется в атмосферу, а зольная часть переходит в почвенный раствор или выпадает в осадок в форме окислов железа, алюминия, кремния. 

Гидрокарбонаты при изменении восстановительной среды на окислительную превращаются в нерастворимые карбонаты и выпадают в осадок в форме рассеянных, мучнистых и мицеллярных карбонатных выделений. Их количество зависит от содержания гидрокарбонатов в подстилке и горизонте А2 на момент перехода восстановительной среды в окислительную. 
В Восточном Забайкалье дождевые потоки с южных склонов обычно маркируют мелкие промоины выделениями карбонатов, а с северных – окислами железа и кремния.